400-летию Дома Романовых

В 2013 году исполняется 400 лет Дома Романовых. Эта дата не останется незамеченной в истории современной России и Прикамья. Сейчас разрабатывается программа  празднования этого юбилея на всех возможных уровнях, как в России, так и за рубежом. В Перми также идет эта подготовка, тем более что с Романовыми наш край связан самым тесным и самым мистическим образом…

Пермской земле  «везло» на Михаилов Романовых. Первый, боярин Михаил Никитич, приходив­шийся дядей первому российскому царю, был замучен в ныробской ссылке в 1602 году.

Вторым был великий князь Ми­хаил Николаевич, побывавший на Урале в 1887 году. В начале XX века в Перми вдоль нынешней улицы Тихой на­ходилось военное кладбище, называвшееся в память о вы­сочайшем визите Михайловским. В годы первой мировой войны здесь хоронили русских воинов, умерших от ран в пермских лазаретах (несколько надгробий еще сохранилось). 13 июня 1887 года в присутствии вели­кого князя Михаила Николаевича и его восьмилетнего сына Сергея  (которому суждено будет погибнуть во время  гражданской войны в алапаевской шахте) было освящено новое здание Мариинской жен­ской гимназии. Для уральцев было ценно и то, что эта «царская особа» (как называли членов императорского дома) посетила Сибирско-Уральскую научно-промышленную выставку, про­ходившую в Екатеринбурге. Великий князь оказывал августейшее покровительство выставке, а после — и Уральскому обществу любителей естествознания (УОЛЕ). Уральцы увековечили память именно этого Романова: в музее УОЛЕ открыли зал его имени и учредили Михайловскую пре­мию за успехи в изучении Уральского края.

Третьим  был великий князь Михаил Александрович. Последний русский император, как все чаще называют его сегодня исследователи, Михаил II оказался на пермской земле в ссылке и был убит в июне 1918 года…

Потеряли все, кроме цепей (О верноподданничестве пермяков)

Никто не знает, каким человеком был боярин Михаил Никитич Романов, дядя первого царя. Был ли он «самых честных правил»;  являлся ли образцом для подражания? Свидетельства сохранились разного толка.  Одна из характеристик оставлена истории пермским поэтом Сергеем Ильиным, который писал о своем герое по-былинному размашисто и уверенно:

«…Статен был Михаил и могутен и дюж,

Нрав веселый имел, откровенный,

Был и добр он, и щедр, и умен, а к тому ж

И лицом был красавец отменный».

(«Песня о ныробском узнике»).

А еще мы узнаем, что боярин «не знал себе ровней в кулачном бою». Однако против интриг судьбы оказался бессилен. О боярине  известно точно - дядя принял мученический   конец, его сгноили в «пермских дремучих   лесах» (помните, в пушкинском «Борисе Годунове» царевич изучает карту империи). В Ныробе, поселке на севере нынешнего Чердынского района, на месте ямы, где держали пленника, появился один из первых памятников Романовым - часовня. Объясняется это тем, что Ныроб, с воцарением на троне Романовых в 1613 году, был объявлен святым местом. Внутри Богоявленской церкви  была создана гробница, там  хранились цепи Романова.

За несколько лет до революционных потрясений  на север Пермской губернии приезжал историк и путешественник Н. Вагнер, чтобы описать места, связанные с Ныробским узником, мучеником-боярином Романовым. И вот его вывод:

«Династических интересов народ никогда не понимал и не сочувствовал им...» Но, с другой стороны, сам-то Вагнер зачем-то ведь проделал столь тяжкий и трудный путь в глухой северный уголок Пермской губернии? Нет, есть тут противоречие, и немалое...

Зачем увековечивать увековеченное?

Есть еще одна странность. В конце 80-х годов 19-го века в Перми не было никаких скульптур, никаких общественных памятников. В это нас заставляет поверить автор статистико-исторической справки    «Губернский город Пермь» П.А. Вологдин (изд. 1887 г.):

«Монументов,  кроме  надгробных,  находящихся  на кладбищах и в ограде кафедрального собора, нет».

Памятники стали появляться только в канун празднования 300-летия Дома Романовых. В самой Перми были установлены орлы на чугунных кронштейнах, на мраморных плитах. По свидетельству старожилов, они стояли вдоль Казанского тракта и у храмов. Примечательна судьба этих памятников «верноподданничества» пермяков. Мраморные плиты пошли …в баню, на изготовление  скамей.

Что сегодня способно напомнить в Перми о посещении города царскими особами? В сущности, очень немногое.

…Первым был Александр I, приезжавший сюда в 1824 году, за год до своей загадочной смерти в Таганроге. На память о том визите остались ротонда в бывшем Загородом саду, да больница, отремонтированная к визиту; позже ее так и стали называть Александровской.

Из мемориальных досок отметим ту, что была установлена в знак счастливого избавления Государя Александра III в железнодорожной катастрофе у станции Борки.  Появилась она в помещении Богородицкой школы. Благодаря усилиям краеведа И.В. Рогожникова, преподавателя вечерней школы, расположенной в том же здании на улице Пермской (ныне Кирова), старинная мемория была извлечена из подвала и возвращена на законное свое место. На доске, висевшей до революции на стене церковно-приходской школы, удалось расчистить надпись: «Будущим поколениям Богородицкой школы в память события 17 октября 1888 года».

В январе 1910 года «Пермские губернские ведомости» напечатали сообщение «О сооружении памятника царю-освободителю». Газета напомнила своим читателям, что городская дума решила поставить в Перми памятник Императору Александру II - «в ознаменование великого события 19 февраля 1861 г.».Торжественное   открытие   памятника думцы решили приурочить к 50-летию уничтожения крепостного права. Таким образом, до открытия оставался всего год. Могли успеть. Но - не успели.

Точнее, не смогли. И это не смотря на то, что была создана специальная комиссия и что возглавил ее сам городской голова П.А. Рябинин, а в состав ее вошли именитые пермяки, в том числе и представители церкви.

Странный и непредсказуемый этот город Пермь, не правда ли?  Чересчур независимый, что ли?

Копеечный интерес?

Некоторые обстоятельства этой странной истории приоткрываются нам благодаря писателю Михаилу Осоргину. В одном из своих «Московских писем», которые он публиковал на страницах «ПГВ» во время  учебы в Московском университете, Осоргин делится своими эмоциями при получении газеты из родного города. То он радуется успеху благотворительного спектакля, имевшего высокую цель помощи народной библиотеке-читальне. То «невольно удивляется нашим пермским думцам, так туго разрешившим вопрос об увековечении, открытии памятника Царю-освободителю».

Пермский Гиляровский, как можно назвать на тот период М. Осоргина, цитирует одного из гласных думы, сказавшего: «Мне кажется, что городской думе не представляется необходимости увековечивать всеми увековеченную память» (!) Дальше тот же гласный, а за ним и вся дума решают заменить проектируемую постановку бюста Императора Александра II портретом. «И везде, даже в таких делах, как воспоминание о великих исторических событиях, проскальзывает копеечный интерес, прикрываемый громкой вывеской «городской экономии». (ПГВ, 1898 г. 4 октября).

Не подействовал даже назидательный, воспитательный аргумент. Как писали тогда в пермской прессе: «Взирая на памятники, воздвигнутые предками, молодое поколение научается здоровому патриотизму и тем крепким государственным началам, которыми так могущественно наше Государство».

В назидание Перми М. Осоргин приводит пример Москвы, которая, «в лице своей более прогрессивной думы, не ссылаясь на то, что память Царя-Освободителя уже увековечена, решила в ознаменование события открытия памятника Императору построить дом для училища на 600 человек». (Нельзя не удивляться тому, сколь радикально изменятся вскоре взгляды журналиста: по окончании университета он станет либералом, и даже будет поддерживать, правда, короткий период, заговорщиков-цареубийц).

Портрет Государя пермские думцы действительно заказали. В поиске исполнителя выбор «отцов города» пал при этом на местного (может быть, тоже из экономии?) живописца А.Н. Зеленина, выпускника Императорской Академии художеств. Портреты венценосных лиц, царя и царицы, украсили зал Мариинской женской гимназии. (Восьмые Романовския чтения. Сб. тезисов научно-практической конференции. - В.Ф. Гладышев. Царский подряд живописца. Екатеринбург, 2004, стр. 85-90).

В Перми шел сбор средств, пожертвований в память 19 февраля. Причем пермяки имели возможность выбора: кто перечислял свои рубли на бюст Александру II, а кто - на детскую колонию. В 1901 году на страницах ведомостей списки публиковались просто обширные. От служащих лиц, от совета старшин Пермского драматического кружка, который провел празднование 40-летней годовщины освобождения крестьян от крепостной зависимости...

Но в то же время публиковались и голоса против «увековечения увековеченного».

За пределами Перми

Но стоит только выехать из губернской столицы - и картина меняется. В «Адрес-календаре и справочной книжке Пермской губернии на 1915 г.» мы читаем поистине удивительные выкладки по губернии:

«Весьма знаменательное явление, между прочим, то обстоятельство, что очень много памятников воздвигнуто Государю Императору Александру II. Кажется, нет в губернии такого завода, на площади которого не красовался бы памятник царю-освободителю, царю-мученику. Немало также в губернии сооружений, связанных с теми или иными событиями, происходящими в благополучно ныне царствующем Императорском Доме...»

Царские бюсты появлялись, как грибы после дождя. В Ашапском заводе (ныне бюст царю-Освободителю демонстрируется в Ординском краеведческом музее); в Югокамском заводе (здесь бюст восстановлен в 2006 году, на прежнем фундаменте, сохранившемся до наших дней)...

В 1913 году Пермское уездное земство сообщило, что планирует ознаменовать 300-летие Дома Романовых «устройством в Пермском уезде образцового приюта для неизлечимо больных (хроников)».

В соседнем Екатеринбурге (уездный город по отношению к Перми!) в 1896 году был основан «Дом трудолюбивых» - в честь коронования императора Николая. А чуть позже здесь установили памятник царю-освободителю. После нескольких неудачных попыток Екатеринбургская городская дума решила поставить точную копию уже существующего монумента.

В то время установить памятник царю, в принципе, было не так уж и сложно. К примеру, сестра Елизаветы Федоровны Романовой принцесса Баттенбергская, Виктория Федоровна, приезжавшая вместе со своей дочерью Луизой на Урал летом 1914 года, побывала и на Каслинском заводе. Так вот, там высокие немецкие гостьи «изволили принять в дар бюст царствующего государя Императора в натуральную (!) величину». Отлит бюст был там же, в Каслях. Если б визит немецких принцесс-путешественниц состоялся всего несколькими днями позднее,  едва ли бы сделали им такой царский подарок: началась война между Россией и Германией.

Другой пример касается уже самой Елизаветы Федоровны Романовой, великой княгини, старшей сестры российской царицы. Она приезжала на Урал тем же летом 1914-го, но не с увеселительно-познавательной целью, как ее сестра Виктория. Нет, Елизавета Федоровна совершала духовное паломничество. И вот 13 июля на пути в Белогорский Свято-Николаевский монастырь она приняла участие в организованном в ее честь освящении памятника Александру II. Бюст был воздвигнут в центре Бымовского завода Осинского уезда, в память 50-летия освобождения крестьян, на средства общества. В Быму на тот момент жило 4 тысячи жителей.

Накануне поездки в Белогорскую святыню Елизавета Федоровна посетила Успенский женский первоклассный монастырь в Перми. Но о часовне в память 300-летия, открытой здесь И.Г. Каменским, тогдашние репортеры почему-то не упоминают. В тех же номерах «Пермских губернских ведомостей» шла реклама гастрольного представления «Сенсация поражает умы!» Сенсацию творил Натан Шварц - человек, «заживо погребенный - в земле на 2 с половиной аршина!»

Чтобы посмотреть на «человека с воловьими легкими», народ валил валом... Вот что надобно публике! Не зря,   видимо, на страницах «Пермских ведомостей» местный пиит в стихотворном репортаже о первых демократических выборах в губернии ехидно подытожил: «... А монархистов нет как нет».

Хитроумные и прижимистые пермские земцы не сумели использовать 300-летний юбилей в практических целях. Не прошел номер с ходатайством, которое возбудило в январе юбилейного, 1913 года Чрезвычайное уездное земское собрание - об учреждении «Романовского сельскохозяйственного и лесного института» в память 300-летия царствования дома Романовых. Очень оперативно, на заседании 28 января, ходатайство было поддержано Пермской городской думой. Обещали привлечь и местные средства, в том числе ассигнования на политехникум, который «пробивали» тогда же для Перми. Ничего не вышло. В октябре того же юбилейного года граф П.Н. Игнатьев, министр народного просвещения, в ответе на имя городского головы П.А. Рябинина сообщил, что Приуральский край включен в общий план учреждения высших учебных заведений, но осуществление означенного плана средствами казны весьма затруднительно. (В итоге Пермский сельхозинститут был основан только в 1918 году, сначала как факультет университета)...

Возникает стойкое ощущение, что конкретного результата способны достигнуть лишь одиночки-энтузиасты, такие, как неутомимый организатор народных хоров А.Д. Городцов, поставивший в честь 300-летия Дома Романовых оперу «Жизнь за царя».

НИКОГДА НЕ ПОНИМАЛ И НЕ СОЧУВСТВОВАЛ?
Грозные пророчества

Говоря о формировании мировоззрения уральских крестьян  в общем процессе национального самосознания не во всем можно согласиться с  известным исследователем чердынской старины Г.Н. Чагиным. Изучая исторические представления крестьян Среднего Урала, отражение в устных источниках событий общероссийского и регионального масштаба, видный историк нашел яркие примеры того, «…как складывалась и укреплялась  историческая традиция, связанная с верой русского народа  в монарха и консолидацией Русского государства». В своей книге «История в памяти русских крестьян Среднего Урала в середине 19-начале ХХ веков» (Пермь, 1999) доктор Чагин приводит примеры того, как русский народ относился к носителям верховной власти, «поскольку в сознании  людей они оставались хранителями православия».

Ученому удалось показать, каким образом память о событиях отечественного масштаба  сохранилась на протяжении нескольких поколений. История с ныробским узником боярином Михаилом Никитичем – самый яркий пример распространения идеи о божественной природе царской власти.

Раздумывая над пермскими противоречиями, над «копеечными интересами», как выразился молодой М. Осоргин, я пришел к неожиданному выводу. То, что губернская Пермь осталась без скульптурного воплощения «Хозяина земли Русской» (как называли официально российских самодержцев), имело, судя по всему, глубокий символический смысл. Начались нерадостные, грозные пророчества. Не зря, видимо, Иоанн Кронштадтский, будущий православный святой, увидел над Пермью черный крест.

Ведь что, в сущности,  показало широкое и разгульное празднование трехвекового юбилея Дома Романовых? Само событие стало  грозным предзнаменованием, отдаленные раскаты катастрофы нарастали. Один из пермских краеведов делает в 1915 году  категоричный вывод: «…В обилии царских монументов…сказывается беспредельная и горячая верноподданническая любовь к Верховным Хозяевам земли Русской. Взирая на памятники, воздвигнутые предками, молодое поколение научается здоровому патриотизму и тем крепким государственным началам, которыми так могущественно наше Государство».

Теперь-то мы знаем, что далеко не все в этих словах соответствовало истинному положению вещей и состоянию нравов наших предков. Всякое чрезмерное, узконаправленное увлечение «монументальной пропагандой» в честь одного деятеля, или группы лиц, - верный признак скорого разложения, упадка,  то есть, как раз слабости, а не «крепости государственных начал». Россия в 1915 году уже вступила в полосу тяжелейших испытаний. Через несколько лет именно на Урале будут казнены «простыми верноподданными» многие члены семьи Романовых.

Не могло пройти бесследно столь настойчивое отторжение увековечения царского образа и имущими слоями (денежными мешками), и значительными слоями крестьянства, и тем более новыми пролетариями, а особенно всяческими люмпенами (старые заводы закрывались, многие рабочие оставались без дела).

Отторжение имело под собой корни давние, много селилось на Урале беглых, вольных, независимых по духу староверов  или просто наказанных и обиженных. Вспомним: купечество, в том числе и пермское, во многом состояло из старообрядцев, бывших или оставшихся таковыми в душе.

Таким образом, уверения в «верноподданнической любви населения к Верховным Хозяевам Земли Русской» на поверку оказались  большой натяжкой. Не был ли более близок к истине историк и путешественник Н. Вагнер, помните? «Династических интересов народ никогда не понимал и не сочувствовал им…».

Одно несомненно: 300-летняя история Дома Романовых прочно связана с пермским краем. Здесь, на уральской земле, можно отыскать начало и конец, альфу и омегу русского монархизма. Чуть ли не первым об этом обстоятельстве написал… один из организаторов убийства Михаила «Последнего» - большевик Гавриил Мясников в книге «Философия убийства, или почему и как я убил Михаила Романова».

…Осенью 2012 года  в Ныробе на месте Романовской темницы восстановлена часовня   в память  «умучения» боярина.  Нет пока двуглавых орлов на красивой оградке вокруг Романовского сквера…

Использованы материалы сайтаwww.uraloved.ru