Пермский 1917. Революция, которой не было. Столица, которой не стало
О событиях февраля 1917 года, происходивших в Петрограде, в Перми узнали только в начале марта, да и то не от властей. Во всяком случае, когда 29-летний вице-губернатор Лев Лыщинский-Троекуров, замещавший находившегося в командировке Михаила Лозина-Лозинского, решился предать огласке содержание полученной ранее телеграммы, революция уже не была для горожан новостью.Означает ли это, что в Перми, в отличие от Петрограда, в это время всё было спокойно? И да, и нет. Относительно спокойно в огромной губернии, включавшей в себя большую часть нынешнего Пермского края и Свердловской области, было в 1913 году. Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война не могла не отразиться на жизни людей, а к 1917 году сообщения о нехватке тех или иных товаров — как продовольственных, так и непродовольственных — уже пачками ложились на стол губернатора.Из письма Пермского Обывательского комитета Михаилу Лозина-Лозинскому от 13 января 1917 года мы узнаём, что из-за задержки поставок по железной дороге муку в городе могут купить только пекарни, а обыватели такой возможности лишены. Горожане не могут сами печь хлеб — и только.
В эти же дни пермский губернатор в письме к статскому советнику Г.Ф. Белоусову предупреждает о «недопустимости обсуждения политических вопросов земскими и городскими органами» — очевидно, на то были причины. Но нигде в Перми мы не видим и намека на антиправительственные выступления. В это же время полицмейстер из соседнего Екатеринбурга докладывает в столицу губернии о возможной забастовке рабочих и солдат, собирающихся из-за дороговизны жизни громить торговые лавки. Бить собирались также полицию и просто всех богатых. Но это — не в Перми!
В губернской же столице в судьбоносные для страны дни все было тихо, информацию о революции здесь, выражаясь современным чиновничьим языков, «приняли к сведению». Губернатор Лозинский поспешил присягнуть Временному правительству, в письме к его главе князю Георгию Львову пообещав пресечь возможные беспорядки на подвластной территории.«Малейшее неповиновение приказам Временного правительства повлечет самые суровые последствия», — предупредил губернатор своего заместителя, земских и городских исправников, полицмейстеров и епископов.Что характерно, с призывом поддержать Временное правительство обратился к народу и епископ Пермский и Кунгурский Андроник, позже зверски убитый после прихода к власти большевиков. В телеграмме от 4 марта он, ссылаясь на волю отрекшегося от престола вслед за братом Михаила Александровича Романова, призвал всех православных «оказывать всякое послушание Временному правительству, сохранить всякое спокойствие, всякому на своем месте и деле усилить работу на славу и благополучие Отечества».
Практически никак не отразилось на жизни губернии и произошедшее в августе 1917 года выступление генерала Корнилова.Такое чувство, будто в Перми никто не хотел открыто защищать старую власть, но и новой подчинялись только по необходимости. Новые хозяева Перми издают указы, пытаются залатать дыры в бюджете, но кому какое дело? То, что революция приостановила начатые в 1917 году работы по прокладке городской канализации, было для пермяков гораздо важнее судьбы царской семьи и столичных разборок. Во всяком случае, такое складывается впечатление.Правда, время от времени робкие голоса с требованием вернуть Николая II, все же раздавались. Так, в августе 1917 года, во время земельной и сельскохозяйственной переписи в Кунгурском районе крестьяне чуть не побили чиновников, заявляя, что «Временное правительство, комитеты, Советы и вообще существующие теперь организации нужно уничтожить «к черту». Но о том, чтобы отстаивать свою позицию с оружием в руках, не могло быть и речи.
Из архивных документов этого периода мы узнаем о главных проблемах, которые возникали в Перми в период с февраля по октябрь, а именно: негативном отношении людей ко вновь образованной милиции (были даже случаи нападений), торговле тухлым мясом на Черном рынке (скандал дошел аж до начальника городской милиции), скупке солдатами чая в целях спекуляции, незаконных азартных играх у Дровяного рынка (сейчас — стадион «Динамо»).Причиной неурядиц была не столько революция, сколько продолжавшаяся третий год мировая война, без которой, вообще говоря, «Февраль» был бы невозможен. «Что нам смена власти, когда и при царе, и при новом правительстве не хватает муки, чтобы испечь хлеба! » — примерно так, видимо, и рассуждали пермяки.
После «октября» ситуация поменялась. Если во Временном правительстве пермяки еще видели хоть какую-то законную силу (в конце концов, царь сам сказал — подчиняйтесь), то узурпация власти большевиками и подняла ту контрреволюционную волну, из-за которой, если доводить до абсурда, пермяки сегодня живут без метро и ездят за мебелью в Екатеринбург. Такова кара за политическую вялость, которую верно подметил в пермяках недолго управлявший губернией Борис Турчевич.
После захвата власти большевиками в Перми никто не торопился преклонить колени перед Советами. 28 октября Пермское уездное земское собрание составило телеграмму о полном доверии Александру Керенскому и Временному правительству, а также о поддержке курса на выборы в Учредительное собрание. Чтение телеграммы сопровождалось криками «Ура!»В Государственном архиве Пермского края сохранилась также телеграмма Осинской уездной земской управы, в которой она «горячо протестует против захвата власти безответственными организациями, призывает население бороться с анархией и спокойно выполнять свой гражданский долг».В городе действительно начинала развиваться анархия. После того, как Пермская городская Дума объявила особое положение, жители многих улиц, например, Пермской, вынуждены были поочередно нести караул для круглосуточной охраны кварталов. Надежды на городского платного караульного уже не было, и его было решено уволить.
В ноябре в городе произошла серия пьяных погромов, поэтому начальник Пермского военного гарнизона объявил «осадное положение» для всех винных складов, заводов и погребов.«Всякие попытки к разгрому и разграблению, как злодейские акты контрреволюции, должны подавляться силою оружия без предупреждения», — говорится в изданном военным гарнизоном документе.Подобное происходило по всей губернии. В Кунгуре агрессивная толпа напала на здание милиции, разоружила служителей новой власти, разгромила помещение и спокойно пошла дальше — грабить магазины и торговые лавки. В Осинском уезде весь запас находившегося на Михайловском заводе хлебного спирта был слит в реку Камбарку — только бы не достался погромщикам! Такое происходило во всем регионе, в каждом городе, селе или деревне.Случившееся в конце октября в Петрограде не поддерживали не только рядовые горожане. К примеру, начальник пермской милиции Александр Стеклов сложил свои полномочия, прямо заявив, что «сколько-нибудь нормально и продуктивно работать» при большевиках он не сможет.
В конце 1917 года в Перми произошла очередная смена власти. В декабре съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов избрал председателем исполнительного комитета большевика Михаила Лукоянова. Сегодня его имя носит одна из улиц в Свердловском районе Перми.
Показательный случай произошел в начале декабря 1918 года, незадолго до взятия Перми войсками Александра Колчака на Пермских пушечных заводах произошло антибольшевистское восстание. То, что даже рабочая Мотовилиха, всегда считавшаяся оплотом большевизма, выступила против власти большевиков — факт показательный. Неудивительно, что приход «Сибирского самодержца» в Пермь действительно вызвал среди местного населения неподдельный ажиотаж. 22 декабря 1918 года Пермский революционный комитет издал приказ «Об усилении борьбы с контрреволюцией», объявив военное положение. Расстрелом грозили всем, у кого найдут неучтенное оружие, кто распространяет вызывающие панику слухи и даже тем, кто просто выйдет на улицу пьяным. За последнее — без суда. Врагами революции объявлялись «бывшие офицеры, попы, сынки буржуазии, студенты, гимназисты и прочие контрреволюционные элементы». Особенно прекрасен вот этот пункт: «Воспрещается устройство всякого рода попоек и пирушек, служащих главным образом замаскированными собраниями белогвардейцев».
Подробности взятия города колчаковцами описаны в издававшейся в это время в Перми газете «Свободная Пермь». И хотя автора статьи — сочувствующего белому делу солдата колчаковской армии — нельзя назвать беспристрастным, его подробнейший рассказ говорит в пользу точности описания.Белые подошли к Перми с юго-восточной стороны в ночь с 23 на 24 декабря. Солдаты вошли в город по Соликамской и Верхотурской (сейчас Островского) улицам и двинулись в направлении станции Пермь-I и красных казарм, где окружили и захватили три батареи. Застигнув красноармейцев врасплох, белые взяли в плен около 4 тыс. солдат.Вскоре после захвата здания уездного комиссариата, в котором ранее располагалась Пермская духовная семинария, а с 30-х годов — ВКИУ, произошел непродолжительный бой белых с ротой китайцев. Последние вскоре сдались, но еще одна рота красноармейцев отступила к станции Пермь-II.
На улицы, очищенные от большевиков, толпами выходили люди, которые поздравляли друг друга, «как в Светлое Христово воскресенье».«Наперерыв приглашают наших солдат и офицеров к себе в дома обогреться и угощают. Какая-то дама бегает по улице и раздает нашим солдатам свежеиспеченный пирог с картофелем», — пишет очевидец событий.К вечеру почти весь город был в руках колчаковцев. Прибывшее подкрепление во главе с Василием Блюхером ситуацию для красных изменить не смогло. Убедившись в том, что Пермь им не отстоять, красные беспорядочно бегут за Каму по железнодорожной линии и по Казанскому тракту (ш.Космонавтов) на Юго-Камский завод, преследуемые частями белых. Количество захваченной в Перми военной добычи трудно было даже учесть, признается солдат белой армии.
В феврале 1919 года, когда Колчак прибыл с визитом в Пермь, свое почтение и полное повиновение ему поспешили выразить возродившиеся Пермское губернское земство и Пермская городская дума, а также… Пермское еврейское общество, представители которого попросили Верховного правителя «извлечь страну из пучины анархии и позора». Власть Колчака держалась в Перми до начала июля 1919 года. Поражение Сибирской армии на пермском направлении привело к падению белых в Прикамье. Но за лояльное отношение к колчаковцам Пермь еще долго не могла «отмыться» в глазах победившей вскоре советской власти.
При подготовке материала использованы документы фондов Государственного архива Пермского края.
Автор Александр Глушков.
